В жизни всегда есть место подвигу! Это утверждение когда-то довольно часто повторялось в нашей стране, и не без оснований. Белоглинцу Владимиру Платонову уже в раннем детстве было суждено на собственном опыте убедиться в истинности этого постулата.
Владимир Платонов родился в Белой Глине в 1932 году. Его отец – Петр Федорович – погиб на фронте, а мать – Феврония Ивановна – умерла в 1945 году от воспаления легких. Вся его жизнь (за исключением службы в армии) прошла в родных местах — 50 лет работал трактористом в колхозе им. Ленина. И даже дом, в котором он живет сегодня, стоит на том же месте, что и тот, в котором произошли описываемые события – на ул. Пролетарской.
— Когда в село вошли немцы, мы с матерью и сестрами прятались в земляном погребе во дворе. Было очень страшно. Первые дни в наш дом заходили все, кому не лень, и забирали, кому что понравится. Требовали от матери молоко, яйца и т. д. Корову, к счастью, не забрали, иначе совсем пришлось бы худо.
Вскоре в нашем доме обосновался какой-то штаб, и солдаты перестали беспокоить, а новые «постояльцы» не обращали на нас никакого внимания. Мы жили в сарае и каждый день наблюдали, как с утра до вечера по двору сновали какие-то порученцы, посыльные, связные. Спустя время страх перед немцами прошел, и я стал весь день проводить во дворе…
Дальнейший рассказ Владимира Петровича напоминает сцены из знаменитого киносериала «Щит и меч», в котором роль советского разведчика, внедренного в фашистскую разведшколу под именем офицера Йоганна Вайса, сыграл Станислав Любшин.
Во дворе Платоновых под деревом расположилась полевая кухня, где каждый день готовили еду для офицеров штаба. В полдень, справившись с делом, повар шел в дом, где в это время, видимо, проходили офицерские застолья — из двери и окон доносились музыка, шумные разговоры и хохот.
Однажды во время немецкого обеденного перерыва он привычно слонялся по двору. К нему подошел один из штабных солдат или унтер-офицеров и отозвал в сторонку. Володя спокойно подошел, так как немцев уже не боялся. К детям, говорит, они относились довольно доброжелательно и частенько угощали шоколадом.
— Немец посадил меня на колено и на чистом русском языке спросил, как меня зовут. Я бойко ответил. Он тут же закрыл мой рот рукой и, понизив голос, сказал: «Тише, немцы вокруг! А где твой тятька?» — «Немцев бьет!» — «Тише, говорю тебе!» Тогда я спросил, как его зовут? «Зови меня просто дядей, а я тебя мальчиком, и о нашем разговоре никому ни слова!».
— Вас не удивил этот разговор?
— Нет. Происходящее воспринял без особых сомнений – мне ведь было тогда всего 9 лет. Раз говорит по-русски и настроен против немцев, а сам в фашистской форме, значит, дело ясное – наш разведчик!
Незнакомец предложил мальчишке дружить и вместе сделать одно очень важное, секретное и очень опасное дело. «Если кто узнает об этом, тебя, мать и меня сразу же расстреляют!» — предупредил напоследок.
В один из дней «дядя» подробно рассказал Володе Платонову, что предстоит им совершить: «Я дам тебе порошок. Спрячь его за пазуху, а ворот рубахи держи расстегнутым. Когда повар приготовит обед и уйдет в дом, залезь на полевую кухню и высыпь в котел. Тут же беги в уборную, выбрось в нее упаковку и палкой утопи ее поглубже. Палку приготовь заранее, а после выкинь подальше от уборной. Беги из дома и не возвращайся, пока не стемнеет!».
— Я сделал все именно так, как велел мне мой новый друг. Когда немец ушел, мигом выполнил все, как «дядя» наказывал, и по огороду удрал в колхозный сад. Там провел весь день, слоняясь между телегами и лошадьми румынского обоза. Мы часто гуляли там с друзьями, и румынские солдаты давно привыкли к нам и даже разрешали залазить на лошадей.
— А Вам не страшно было?
— Об этом даже и не думал! Как стемнело, вернулся домой. Мать в слезах: «Где ты был?!». Утром встретил своего наставника, и он говорит мне: «Видишь, новый повар на кухне? А того вчера расстреляли». Оказывается, когда я убежал, пришел немецкий врач, ежедневно проверявший перед обедом еду (фашисты очень боялись наших партизан) и обнаружил, что пища отравлена. Повара тут же расстреляли, как говорится, по закону военного времени.
— Чем закончилась эта история? Гестапо не проводило облав?
— Нет. Фашисты нас вообще ни о чем не спрашивали, а моя дружба с незнакомцем продолжалась до конца оккупации. Однако «секретных разговоров» больше мы не вели.
А в январе 43-го немцы вдруг засуетились, и мать спросила одного: «Пан офицер, что случилось?» — «Будем держать оборону», — ответил он. А мой друг шепнул мне, что немцы отступают. Он ушел вместе с ними, и больше я ничего о нем не знаю. Этот человек так и остался для меня на всю жизнь секретным «дядей».
— Спустя десятилетия не сожалеете, что из-за вас погиб ни в чем неповинный, пусть и немецкий, повар?
— Нет. Одним врагом меньше стало!
Конечно, как обстояли дела на самом деле и кто был секретным «дядей», мы, к сожалению, никогда не узнаем. Было бы очень интересным узнать, в какой битве невидимого фронта пришлось поучаствовать нашему земляку. А ее масштабы были поистине грандиозными!
Например, из свободной электронной энциклопедии (Википедия), только по заданию военной контрразведки СМЕРШ в период с апреля 1943 г. по февраль 1944 г. в различные органы германской разведки Абвера и контрразведки СД внедрились 75 советских разведчиков, причем 38 из них вернулись после выполнения задания. Пришедшие в разное время из тыла противника зафронтовые агенты предоставили сведения о 359 кадровых сотрудниках Абвера и 978 шпионах и диверсантах, готовящихся к заброске в части Красной Армии, в результате чего 176 немецких лазутчиков были своевременно обезврежены советскими органами.
А с октября 1943 г. по май 1944 г. СМЕРШ перебросил в тыл противника уже 345 зафронтовых агентов, в том числе 50 перевербованных германских разведчиков. Из них по выполнении заданий вернулись 102. В немецкие разведорганы внедрились 57 советских агентов (по выполнении вернулись 31 и остались работать далее — 26). И это результаты работы за год(!) только лишь СМЕРШа.
Высшую оценку советской разведке поставил знаменитый «диверсант № 1» и любимец Гитлера Отто Скорцени, мастер высшего пилотажа в развед-диверсионной деятельности. В своих мемуарах он со всей откровенностью и горечью констатировал: «Войну с советской разведкой мы полностью проиграли».