В февральском номере газеты прочла замечательные заметки о семье Ерохиных из ст. Успенской. Действительно, сколько таких историй в каждой семье! Мне тоже вспомнились рассказы моей мамы Анастасии Петровны Углановой о нелегкой жизни в послевоенные годы. Особенно запал в душу один опасный эпизод. Об этом я и хочу рассказать нашим читателям. В то время ей было всего 15 лет. Чтобы заработать на хлеб насущный, она трудилась в леспромхозе наравне со взрослыми напарницами.
Полина ЕСИНА, с. Белая Глина.
ОБ АВТОРЕ
Полина Степановна Есина. Родилась в Горьковской области (ныне Нижегородской) 1951 году. В Белой Глине живу с 1963 г., училась в школе № 11, затем в школе № 5. Уезжала учиться в Свердловск на строителя. Вернувшись, работала в МСО, вышла замуж, родила четырех сыновей. Теперь у меня трое внуков. Пишу стихи, воспоминания.
НАСТЕНЬКА
…Зима 1947 года случилась ранняя. В октябре уже лежал снег, но мороз был небольшой. В то время Настя жила в Горьковской области, работала в леспромхозе заправщицей. Техника была дизельная, трактора гусеничные и тягачи на гусеничном ходу, лесовозы. Мужчин было мало, они в основном работали на технике да валили лес, а женщины обрубали с поваленных деревьев сучья, сталкивали их в кучи, чтобы не мешали. В условиях зимы это было нелегко. Одежда постоянно была мокрой от снега и пота. Когда работали, не замечали, что холодно, но в барак возвращались мокрыми, и за ночь одежда не успевала просохнуть.
ДЕВЧАТА
Четырех девчонок пятнадцати – семнадцати лет поселили в одну комнату. Посреди была печка-буржуйка, у окна — грубо сколоченный стол и две лавки, а у стенок стояли четыре деревянных топчана с матрасами, набитыми сеном. За стенкой с одной и другой стороны жили семейные пары, а дальше по коридору — командированные мужчины. Когда Настя увидела известный фильм «Девчата», подумала, что он списан с биографии подруг и ее самой, ведь так точно обрисованы картинки леспромхозовской жизни.
Поселок был небольшой, всего несколько домов, так как был он образован сразу же после Победы 1945 года. Война закончилась, нужно было восстанавливать разрушенную войной страну. Необходимы стройматериалы — лес, кирпич, цемент. Было холодно, голодно. Получали 400 г хлеба на человека, одеть было нечего. Мне выдали ватные штаны и телогрейку, да еще валенки и трехпалые рукавицы, а на голове шерстяной платок — вот и вся одежда. Нехитрые пожитки помещались в небольшом узелке. Девчонки менялись своими простенькими нарядами – так собирали друг дружку в кино или на танцы.
Все они были из соседних деревень и на выходной уезжали домой. Насте некуда было ехать, она была сирота. Родителей потеряла рано, еще до войны, брата убили во время ликвидации банды бандеровцев, старшая сестра эвакуировалась с заводом на Урал, а куда — в то время никто не знал.
Но жизнь продолжалась, девушки были молоды, хохотушки, несмотря на все тяготы жизни. Было столько энергии, что даже после изнурительного труда вечером собирались на посиделки. Кто-то брал гармошку, и куда девалась усталось?! Ведь приближался Новый год, третий послевоенный год, пусть трудный, но мирный.
…Предновогодний день, 31 декабря. За два дня до этого целый день шел снег, он валил большими хлопьями и до вечера образовались огромные сугробы. Возле навеса с горючим, несколько раз бульдозер расчищал снег, пришлось и лопатой поработать. На вырубке рабочим, конечно, несладко пришлось, но работу бросить нельзя, очень строго было с дисциплиной.
После снегопада разъяснилось, мороз стал крепчать. От поселка до ближайших деревень бульдозер расчистил дороги. Предпраздничный рабочий день закончился на час раньше. Настроение приподнятое, новогоднее.
Соседки быстро засобирались домой, благо за ними приехали на лошадях. А Насте нужно было все закрыть, дождаться сторожа, сдать ему свой склад с горючим, а уж потом она свободна.
ВОЛКИ
В деревне, которая находилась в шести километрах от поселка, жила крестная Анастасии. Девчонка решила навестить ее, не хотелось оставаться в комнате одной, да и картошки хотела раздобыть. А зимой в лесу темнеет рано.
Вышла из поселка, когда солнце уже было за лесом. От снега казалось светло, да и луна должна вот-вот появиться. Одета была тепло. Ватные штаны немного сковывали движение, ватник был большеват, поэтому пришлось подпоясать его солдатским ремнем. В руках толстая палка с намотанной на конце ветошью, а в кармане спички (на всякий случай, так местные охотники делали).
С обеих сторон дороги — снежные валы, идешь будто по тоннелю. По обе стороны лес. Шла быстро, стараясь успеть засветло проскочить лесную часть дороги. Мороз усиливался, снег под ногами скрипел все сильней, сердце готово выскочить из груди, и стук его, казалось, был слышен на весь лес. Совсем стемнело, где-то над лесом вставала луна. Лес как будто оживал, под деревьями появились тени. Было очень тихо, ни одна ветка не шелохнется, только деревья от мороза то там, то тут потрескивали.
Настя остановилась перевести дух, прислушалась и вдруг где-то далеко-далеко услышала одинокий вой. Внутри все похолодело, побежала еще быстрее. Несколько раз упала, поскользнувшись на санной колее.
На одинокий вой откликнулись еще несколько голосов, и были они ближе, ближе… До конца леса оставалось метров сто, да по полю еще километр с лишним. Пробежав еще немного, Настя остановилась и начала лихорадочно, трясущимися руками зажигать свой факел. Он разгорелся быстро, благо, что был смочен в отработке. Теперь она не бежала, но шла очень быстро. Вой волков все приближался. Молилась Богу, чтобы он помог добежать до деревни.
Волков девушка заметила среди деревьев по обеим сторонам дороги. Сначала увидела святящиеся точки глаз, затем тени. Шла и размахивала факелом по сторонам, звери сверкали голодными глазами и бежали поодаль, прячась за деревьями.
Лес кончился, факел догорал. Сердце уходило в пятки. «Что делать? — лихорадочно думала она. — Есть рукавицы, они ватные да пропитаны горючим». Подпалив одну, надела ее на палку, продолжая идти. Началось поле, волки продолжали бежать по обочинам, время от времени заскакивая на снежный вал и скаля свои зубы, но нападать не решались. Их было четверо, по двое с каждой стороны. Сняв вторую рукавицу, подожгла и ее. Полю, казалось, не было конца. А волки от голода и нетерпения поскуливали и скалились еще сильнее, голодная слюна брызгала на снег. Но дикий страх перед огнем не давал им наброситься на одинокую маленькую фигурку. Хотелось бежать, что есть мочи, но нельзя, нельзя убегать от зверя!
За пригорком показалась деревня, при лунном свете она была как на ладони. Вторая рукавица догорала. Недолго думая, Настя скинула свой платок, намотала его на палку. Спасительные языки пламени загорелись с новой силой и отпугнули зверей. А Настя шла и кричала, плакала и молилась, махала факелом и думала: «Еще погори, дай мне дойти до деревни…»
Добежала до первой избы, что есть силы стала стучать в ворота, выскочила собака, зашлась истошным лаем. Во дворе загремел засов, открылась калитка. Девчонка упала на руки какому-то старому мужику и залилась слезами. Новый, 1948 год запомнился на всю жизнь.
