Это был ужасный сон, оставивший в душе глубокий след. Валентина, которую при жизни Мария Федоровна знала как добрую соседку, умершую от рака 12 лет назад, привиделась ей стоящей и горько плачущей о детях своих. «Ведь говорила я Саше: «Не бросай детей, не бросай детей! Так почему же он их бросил?!» Мария Федоровна очнулась в ледяном поту, собралась с мыслями и успокоила себя: «К чему бы такому привидеться? Овдовевший Александр, о котором говорила во сне Валя, вскоре женился на женщине с ребенком, родили совместного и вот уже много лет живут неподалеку, и все у них, вроде, благополучно. Все дети с ними, выросли уже, трудятся. Правду говорят — верить снам нельзя!»
Дело это было в конце апреля, а где-то через неделю-другую снится Марии Федоровне другой страшный сон. Будто бы поднимается она на небо, проводят ее в жилища, а в одном из них — покойная Валентина в красивом виде, но очень грустная, а в руках у нее — голубая ткань типа шелка. Держит она ее над детской люлькой. А рядом с ней — ее, тоже покойные, свекровь и сводная сестра. Свекровь, с которой Мария Федоровна тепло общалась при жизни, ходила провожать ее в последний путь и поминать, требовательно попросила: «Тебе нужно к нам прийти».
В полном смятении проснулась Мария Федоровна. А через некоторое время знакомая, дальняя родственница Александра, попросила Марию приютить его беременную дочь, которую выгнала из дома мачеха. «Аленка у меня жила. Да в маленькой кухоньке без удобств я и еще двое взрослых детей теперь. Может, пустишь ее к себе, тёть Мань?» — спросила Лида. И многое стало понятно. Алена ждала ребеночка, выйти замуж не получилось, а мачеха от мнимого позора выставила ее прочь. Это за нее просили во сне ее покойная мать, а затем и бабушка. Это она нуждалась в помощи как раз в то время, когда сны эти были! Бедное дитя! Она сама была еще девочка, с ясным и кротким взглядом голубых глаз, опушенных длинными ресницами. Выросла у Марии на глазах, и та всегда любовалась на нее — работящую да кроткую.
— Конечно, Лидочка! Пусть живет у меня Аленка. Она мне только в радость будет! Место найдется. А там, глядишь, все Господь к хорошему управит, будем надеяться, — только и вымолвить успела, обняв за плечики робкую девочку в свободном платье, скрывающем живот.
Это потом уже, когда Алена оказалась у нее, отогрелась душой, освоилась, рассказала, как произошло все это.
— У меня мальчик был. Хороший такой, ласковый. Я его всем сердцем полюбила. Встречались почти целый год, но, оказывается, он параллельно еще с одной девушкой в своем селе общался. Я об этом ничего не знала, — рассказывала Алена. — Потом ездить он ко мне перестал. Тогда через общих знакомых узнала, что у него скоро свадьба, а невеста беременная. Я очень расстроилась, но смирилась и простила Костю. В душе пожелала ему счастья в браке. Тогда еще не знала, что тоже жду ребенка. Словом, они сыграли свадьбу, а я вскоре сделала тесты на беременность – три подряд, и все показали по-разному.
Результат обследования у врача был однозначным — беременность больше двух месяцев. Об этом я сказала дома, и мачеха поначалу отнеслась спокойно. Но через некоторое время категорично приказала идти на аборт. Я послушалась. Но получилось сначала так, что врача не было, потом по какой-то причине не делали такие операции, затем не оказалось наркоза. Знакомая вызвалась посодействовать и искала необходимые медикаменты вместе со мной. Но, видно, Господу было не угодно, чтобы малыша убили. Ничего не вышло! И вот подруга при мне позвонила мачехе и сообщила, что наркоза не нашли и операции не будет. Та в ответ жестко заявила, чтобы домой не возвращалась.
Я и не вернулась в тот дом, куда вошла девятилетней сиротой вместе с шестилетним братиком Вовой и папой. Мы жили неплохо, отношения были доброжелательные — обычная семья. Называли ее мамой и во всем старались слушаться. После того, как она со мной так поступила, братишка несколько дней домой не приходил в знак протеста, жил у друзей. Он как только школу окончил, сразу работать пошел. Учится в ПУ-33 и трудится, чтобы копейку в дом приносить. А сейчас говорит: «В армию уйду и больше сюда не вернусь!»
Отец поначалу, когда я жила у коллеги по работе, очень переживал, говорил: «Заберу Вовку (брата моего) и уйдем вместе с тобой на квартиру». Но я понимаю: ему сделать это тяжело, ведь у него с мачехой еще есть совместная дочка. Не оставлять же ее без отца?
— Твоя мама, Валентина, тоже сирота. Ей было 4 годика, когда ее мать умерла от рака. Овдовевший отец женился на женщине с двумя детьми — доброй, очень хорошей, — напомнила Аленке семейную историю Мария Федоровна. — Они жили в соседях, и я все помню. Выросли дочки Нины, вышли замуж, разъехались, а потом юная мама твоя повстречала Александра. Поначалу они жили в доме его родителей, даже собирались рядом строиться, оформили документы на план, но потом Нина позвала молодых к себе. И взрослые дочери, приехав на семейный совет, заявили: «Живите здесь, нам ничего не нужно. Доглядите маму, и все будет ваше». Конечно, официальной бумаги никакой не составляли, все только на словах. И стали твои родители обустраивать этот домик. Там же родились и ты, и Вовочка.
Потом мама твоя неизлечимо заболела. Свела ее в могилу опухоль раньше отца и мачехи. Тогда приехали дочери, забрали Нину к себе. А дед Валя вынужден был уехать жить к сыну от первого брака, с которым отношений до этого, можно сказать, и не было. Но там хорошие люди оказались. До самой смерти жил он в заботе и участии. Похоронили его по-человечески, все сделали, как положено. А родительский дом сводные тетки твои продали. Поэтому и остались вы с Вовкой без своего жилья, и отец ваш в чужом дворе на птичьих правах, боится рот открыть. Была бы хоть бабушка, отцова мать, жива, она бы тебя в беде не оставила. Но и она в сырой земле. А в том доме, где начинали совместную жизнь твои родители, один из пятерых братьев твоего отца с семьей живет. И там у Александра, даже через суд, только одна пятая доля будет. Вот такая, Алена, история.
— Да я все понимаю, и на отца не сержусь, — на глазах у девочки блестели слезы. В этот момент ей жалко было всех: бедную маму, отца, братишку. Собственные неприятности отступили на второй план.
С предприятия, где работала, Алена оформилась в декретный отпуск. Выплата оказалась невелика, а предстояло подготовиться к появлению новорожденного. А тут еще — необходимость регулярно выплачивать кредит в 60 тыс. рублей, оформленный мачехой на Аленкин паспорт.
— Я же в семье жила, нам средства нужны были, а ей уже не давали. Поэтому оформили на меня. А теперь платить кому же, конечно, мне, — пояснила она своей благодетельнице, которая давала ей теперь и кров, и питание, и заботу, а самое главное — настоящую материнскую любовь, причем, совершенно бескорыстно.
Правда, с выплатой кредита помогает Аленке тетушка из Хабаровска. Она поддержала морально племяшку, когда у той в голове был полный сумбур. Одни знакомые кричали: «Сделай искусственные роды! Куда тебе ребенок? Сама еще молодая, себе найдешь, а с дитем никому не нужна будешь». Другие говорили: «Да хоть бы и роди, это теперь не позор. Сколько вон и разведенных, и одиночек…» Кто-то советовал: «В роддоме можно будет оставить…» И только далекая тетушка по телефону в то тяжелое время сказала четко и здраво: «Дурить не смей! Носи с радостью. Дал Бог дите, даст и на дите! Все хорошо будет!» Теперь и вовсе жизнь для Аленки к добру повернулась. Такой человек, как тетя Маша, сейчас для нее самая дорогая родня! А сколько людей добрых, отзывчивых идут теперь к ним, несут, кто чем богат — картошку, мясо, детские вещички, а кто и деньжонок даст от чистого сердца.
— 26 августа мой отец умер, — рассказывает Мария Федоровна. — Это был замечательный, светлой души человек. 3 октября сорок дней по нему справили, а 4-го Бог ко мне Аленку привел. Моя родная единственная дочь Тамара живет в Краснодаре. Она очень любит детей, поэтому работу выбрала себе такую, чтобы все время с малышами возиться. А своих Бог ей не дал. В юности родила было семимесячного мальчика, да не выходили его в больнице, умер на пятые сутки. Тамарочка теперь Аленку за названную сестру величает. Все детское приданое, что готовили для ее малыша, теперь Алене с любовью передали. Я всю жизнь болела тяжело. Вот моя Тамара и говорит: «Я ведь, мама, тоже на ее месте оказаться могла. Так же горюшка хлебнула бы полной мерой, если бы тебя на свете не стало». Свою девочку я и вовсе с шести лет одна поднимала. Может быть, ради ребенка Господь и оставил меня на белом-то свете.
В августе Алена узнала, что у ее любимого семейная жизнь не задалась, и он подал на развод. Вскоре Костя разыскал покинутую им Аленку. Все простив и с надеждой приняв его, как родного, она ездила с ним знакомиться с его родителями. Приняли они ее по-доброму. Целый месяц встречались. До родов оставалось чуть больше двух месяцев. И вдруг Константин снова пропал. Как стало известно потом Аленке, опять-таки от третьих лиц, уехал он навсегда на Ставрополье. Ждать больше было некого и нечего.
Нет, все-таки надеялась молодая мама, что хотя бы в день выписки из роддома появятся родные бабушка с дедушкой. Они, действительно, встретились на перекрестке, когда Алену с новорожденным чужие ей по крови люди везли в свой теплый и уютный дом. Родители Кости ехали по собственным коммерческим делам. Видимо, о снохе и маленьком комочке с их кровью и плотью даже не вспоминали.
Впрочем, родной отец Алены в день выписки из роддома пришел поздравить дочку. Заходит иногда и в дом Марии Федоровны пообщаться с внучком и помочь по необходимости.
А он, еще и месяца от рождения нет — вылитый папочка. Тот же характер и та же мимика, хотя и совсем крошка. Пока его малюткино дело — активно сосать мамину грудь и крепко спать. Беспокойства в маленьком домике, где живут пожилая нездоровая женщина с добрым сердцем и юная мать-сиротка, теперь день деньской хватает. Ведь ни для кого не секрет, как растят малышей, сколько надо труда и заботы.
— А я на все скептические реплики соседей отвечаю спокойно: «Вы кошечек подбираете, вам жалко. А здесь — человек!» — поясняет Мария Федоровна. — У нас в семье, так уж повелось, всегда принимали тех, кто в помощи нуждался. Мои дед и бабушка в годы войны взяли к себе и воспитали вместе с тремя своими детьми дочь расстрелянного немцами во время оккупации дедова брата. Жена его умерла от тифа. Кстати сказать, ту девочку тоже Аленой звали. А потом еврейскую семью от фашистов у себя укрывали — мать и двоих взрослых дочерей. После войны уже приютили отца с дочерью, пока те собственную хатенку не обустроили. Я думаю, что люди должны друг другу помогать. Только добром и любовью мир держится. Если бы Аленке свой уголочек какой дали из муниципального фонда, я бы по-прежнему ей помогала, заботилась о ней по-матерински. Очень хочется, чтобы у нее все в жизни наладилось и семья своя получилась. Она славная девочка и счастья достойна. Сейчас собираем пакет документов, чтобы поставить ее в очередь на получение жилья, ведь это ей так необходимо.
Записала
Дело это было в конце апреля, а где-то через неделю-другую снится Марии Федоровне другой страшный сон. Будто бы поднимается она на небо, проводят ее в жилища, а в одном из них — покойная Валентина в красивом виде, но очень грустная, а в руках у нее — голубая ткань типа шелка. Держит она ее над детской люлькой. А рядом с ней — ее, тоже покойные, свекровь и сводная сестра. Свекровь, с которой Мария Федоровна тепло общалась при жизни, ходила провожать ее в последний путь и поминать, требовательно попросила: «Тебе нужно к нам прийти».
В полном смятении проснулась Мария Федоровна. А через некоторое время знакомая, дальняя родственница Александра, попросила Марию приютить его беременную дочь, которую выгнала из дома мачеха. «Аленка у меня жила. Да в маленькой кухоньке без удобств я и еще двое взрослых детей теперь. Может, пустишь ее к себе, тёть Мань?» — спросила Лида. И многое стало понятно. Алена ждала ребеночка, выйти замуж не получилось, а мачеха от мнимого позора выставила ее прочь. Это за нее просили во сне ее покойная мать, а затем и бабушка. Это она нуждалась в помощи как раз в то время, когда сны эти были! Бедное дитя! Она сама была еще девочка, с ясным и кротким взглядом голубых глаз, опушенных длинными ресницами. Выросла у Марии на глазах, и та всегда любовалась на нее — работящую да кроткую.
— Конечно, Лидочка! Пусть живет у меня Аленка. Она мне только в радость будет! Место найдется. А там, глядишь, все Господь к хорошему управит, будем надеяться, — только и вымолвить успела, обняв за плечики робкую девочку в свободном платье, скрывающем живот.
Это потом уже, когда Алена оказалась у нее, отогрелась душой, освоилась, рассказала, как произошло все это.
— У меня мальчик был. Хороший такой, ласковый. Я его всем сердцем полюбила. Встречались почти целый год, но, оказывается, он параллельно еще с одной девушкой в своем селе общался. Я об этом ничего не знала, — рассказывала Алена. — Потом ездить он ко мне перестал. Тогда через общих знакомых узнала, что у него скоро свадьба, а невеста беременная. Я очень расстроилась, но смирилась и простила Костю. В душе пожелала ему счастья в браке. Тогда еще не знала, что тоже жду ребенка. Словом, они сыграли свадьбу, а я вскоре сделала тесты на беременность – три подряд, и все показали по-разному.
Результат обследования у врача был однозначным — беременность больше двух месяцев. Об этом я сказала дома, и мачеха поначалу отнеслась спокойно. Но через некоторое время категорично приказала идти на аборт. Я послушалась. Но получилось сначала так, что врача не было, потом по какой-то причине не делали такие операции, затем не оказалось наркоза. Знакомая вызвалась посодействовать и искала необходимые медикаменты вместе со мной. Но, видно, Господу было не угодно, чтобы малыша убили. Ничего не вышло! И вот подруга при мне позвонила мачехе и сообщила, что наркоза не нашли и операции не будет. Та в ответ жестко заявила, чтобы домой не возвращалась.
Я и не вернулась в тот дом, куда вошла девятилетней сиротой вместе с шестилетним братиком Вовой и папой. Мы жили неплохо, отношения были доброжелательные — обычная семья. Называли ее мамой и во всем старались слушаться. После того, как она со мной так поступила, братишка несколько дней домой не приходил в знак протеста, жил у друзей. Он как только школу окончил, сразу работать пошел. Учится в ПУ-33 и трудится, чтобы копейку в дом приносить. А сейчас говорит: «В армию уйду и больше сюда не вернусь!»
Отец поначалу, когда я жила у коллеги по работе, очень переживал, говорил: «Заберу Вовку (брата моего) и уйдем вместе с тобой на квартиру». Но я понимаю: ему сделать это тяжело, ведь у него с мачехой еще есть совместная дочка. Не оставлять же ее без отца?
— Твоя мама, Валентина, тоже сирота. Ей было 4 годика, когда ее мать умерла от рака. Овдовевший отец женился на женщине с двумя детьми — доброй, очень хорошей, — напомнила Аленке семейную историю Мария Федоровна. — Они жили в соседях, и я все помню. Выросли дочки Нины, вышли замуж, разъехались, а потом юная мама твоя повстречала Александра. Поначалу они жили в доме его родителей, даже собирались рядом строиться, оформили документы на план, но потом Нина позвала молодых к себе. И взрослые дочери, приехав на семейный совет, заявили: «Живите здесь, нам ничего не нужно. Доглядите маму, и все будет ваше». Конечно, официальной бумаги никакой не составляли, все только на словах. И стали твои родители обустраивать этот домик. Там же родились и ты, и Вовочка.
Потом мама твоя неизлечимо заболела. Свела ее в могилу опухоль раньше отца и мачехи. Тогда приехали дочери, забрали Нину к себе. А дед Валя вынужден был уехать жить к сыну от первого брака, с которым отношений до этого, можно сказать, и не было. Но там хорошие люди оказались. До самой смерти жил он в заботе и участии. Похоронили его по-человечески, все сделали, как положено. А родительский дом сводные тетки твои продали. Поэтому и остались вы с Вовкой без своего жилья, и отец ваш в чужом дворе на птичьих правах, боится рот открыть. Была бы хоть бабушка, отцова мать, жива, она бы тебя в беде не оставила. Но и она в сырой земле. А в том доме, где начинали совместную жизнь твои родители, один из пятерых братьев твоего отца с семьей живет. И там у Александра, даже через суд, только одна пятая доля будет. Вот такая, Алена, история.
— Да я все понимаю, и на отца не сержусь, — на глазах у девочки блестели слезы. В этот момент ей жалко было всех: бедную маму, отца, братишку. Собственные неприятности отступили на второй план.
С предприятия, где работала, Алена оформилась в декретный отпуск. Выплата оказалась невелика, а предстояло подготовиться к появлению новорожденного. А тут еще — необходимость регулярно выплачивать кредит в 60 тыс. рублей, оформленный мачехой на Аленкин паспорт.
— Я же в семье жила, нам средства нужны были, а ей уже не давали. Поэтому оформили на меня. А теперь платить кому же, конечно, мне, — пояснила она своей благодетельнице, которая давала ей теперь и кров, и питание, и заботу, а самое главное — настоящую материнскую любовь, причем, совершенно бескорыстно.
Правда, с выплатой кредита помогает Аленке тетушка из Хабаровска. Она поддержала морально племяшку, когда у той в голове был полный сумбур. Одни знакомые кричали: «Сделай искусственные роды! Куда тебе ребенок? Сама еще молодая, себе найдешь, а с дитем никому не нужна будешь». Другие говорили: «Да хоть бы и роди, это теперь не позор. Сколько вон и разведенных, и одиночек…» Кто-то советовал: «В роддоме можно будет оставить…» И только далекая тетушка по телефону в то тяжелое время сказала четко и здраво: «Дурить не смей! Носи с радостью. Дал Бог дите, даст и на дите! Все хорошо будет!» Теперь и вовсе жизнь для Аленки к добру повернулась. Такой человек, как тетя Маша, сейчас для нее самая дорогая родня! А сколько людей добрых, отзывчивых идут теперь к ним, несут, кто чем богат — картошку, мясо, детские вещички, а кто и деньжонок даст от чистого сердца.
— 26 августа мой отец умер, — рассказывает Мария Федоровна. — Это был замечательный, светлой души человек. 3 октября сорок дней по нему справили, а 4-го Бог ко мне Аленку привел. Моя родная единственная дочь Тамара живет в Краснодаре. Она очень любит детей, поэтому работу выбрала себе такую, чтобы все время с малышами возиться. А своих Бог ей не дал. В юности родила было семимесячного мальчика, да не выходили его в больнице, умер на пятые сутки. Тамарочка теперь Аленку за названную сестру величает. Все детское приданое, что готовили для ее малыша, теперь Алене с любовью передали. Я всю жизнь болела тяжело. Вот моя Тамара и говорит: «Я ведь, мама, тоже на ее месте оказаться могла. Так же горюшка хлебнула бы полной мерой, если бы тебя на свете не стало». Свою девочку я и вовсе с шести лет одна поднимала. Может быть, ради ребенка Господь и оставил меня на белом-то свете.
В августе Алена узнала, что у ее любимого семейная жизнь не задалась, и он подал на развод. Вскоре Костя разыскал покинутую им Аленку. Все простив и с надеждой приняв его, как родного, она ездила с ним знакомиться с его родителями. Приняли они ее по-доброму. Целый месяц встречались. До родов оставалось чуть больше двух месяцев. И вдруг Константин снова пропал. Как стало известно потом Аленке, опять-таки от третьих лиц, уехал он навсегда на Ставрополье. Ждать больше было некого и нечего.
Нет, все-таки надеялась молодая мама, что хотя бы в день выписки из роддома появятся родные бабушка с дедушкой. Они, действительно, встретились на перекрестке, когда Алену с новорожденным чужие ей по крови люди везли в свой теплый и уютный дом. Родители Кости ехали по собственным коммерческим делам. Видимо, о снохе и маленьком комочке с их кровью и плотью даже не вспоминали.
Впрочем, родной отец Алены в день выписки из роддома пришел поздравить дочку. Заходит иногда и в дом Марии Федоровны пообщаться с внучком и помочь по необходимости.
А он, еще и месяца от рождения нет — вылитый папочка. Тот же характер и та же мимика, хотя и совсем крошка. Пока его малюткино дело — активно сосать мамину грудь и крепко спать. Беспокойства в маленьком домике, где живут пожилая нездоровая женщина с добрым сердцем и юная мать-сиротка, теперь день деньской хватает. Ведь ни для кого не секрет, как растят малышей, сколько надо труда и заботы.
— А я на все скептические реплики соседей отвечаю спокойно: «Вы кошечек подбираете, вам жалко. А здесь — человек!» — поясняет Мария Федоровна. — У нас в семье, так уж повелось, всегда принимали тех, кто в помощи нуждался. Мои дед и бабушка в годы войны взяли к себе и воспитали вместе с тремя своими детьми дочь расстрелянного немцами во время оккупации дедова брата. Жена его умерла от тифа. Кстати сказать, ту девочку тоже Аленой звали. А потом еврейскую семью от фашистов у себя укрывали — мать и двоих взрослых дочерей. После войны уже приютили отца с дочерью, пока те собственную хатенку не обустроили. Я думаю, что люди должны друг другу помогать. Только добром и любовью мир держится. Если бы Аленке свой уголочек какой дали из муниципального фонда, я бы по-прежнему ей помогала, заботилась о ней по-матерински. Очень хочется, чтобы у нее все в жизни наладилось и семья своя получилась. Она славная девочка и счастья достойна. Сейчас собираем пакет документов, чтобы поставить ее в очередь на получение жилья, ведь это ей так необходимо.
Записала
(По этическим соображениям все имена героев изменены.)
С. ШЛЯПНИКОВА.
